Мустанг и Чика  - Максимилиан Раин

Бодрая, немного танцующая походка Чики начала замедляться, а затем стала напоминать движениями кота, охотящегося на голубей. Мля, этот кот встретил явно не голубей. На горизонте нарисовалась компания из трех пацанов-вэшников с параллельного класса, возглавляемая Гансом, то есть Гешкой Сердюковым. В его лице было действительно что-то от типичного фильмовского немца – белокурой бестии. Это были те самые чикины антагонисты, избившие его в момент моего подселение. Пока тело растерянно думало над своими безрадостными перспективами, паскудный Ганс заметил его:

– Ком цу мир! – подозвал он Чику.

Пора выручать напарника. Я спокойно вразвалочку подошел к блондинчику и поинтересовался:

– Дальше что?

– Будто не знаешь? Ты недоплатил копеек сорок. За это сейчас всё из карманов выложишь и отдашь, – радостно объяснил Ганс и, предвкушая приятное развлечение, заржал.

– А может, это ты мне сейчас свои денюжки выложишь? – невинно предложил я.

Свита Ганса в недоумении выпучила на меня глаза, а сам он, нервно улыбаясь, злобно заявил:

– Значит, хочешь, чтобы у тебя второй рог вырос? Обеспечу, только попроси.

С этими словами он резко замахнулся. Я присел, увернувшись от удара, и с места врезал ногой по голени. Ганс взвыл. Добавил ему по скуле боковым замахом руки. Второй пацан подскочил, но, напоровшись на удар ногой в живот, упал, согнувшись. Третий, толстенький парнишка, оказался сыкливым и не полез драться.

– Деньги из карманов! – неожиданно для себя, рявкнул на них.

Толстый, помертвев, мгновенно достал две бумажки по рублю.

– Если проверю и найду хоть копейку, убью без разговоров.

Ганс с бледным от боли лицом без слов передал мне деньги через толстого.

– Ладно, гуляйте, – благодушно разрешил им, – Дышите через ноздри.

Пересчитал деньги – шесть рублей.

– Круто мы погуляли с тобой, Чиканос! – пробормотал я, сам офигевший, уходя от печальной троицы.

Не доходя до гостиницы, свернул к магазину. Набрал там жратвы всякой примерно на три рубля с лихуем: колбасы докторской, хлеба, сырков плавленых штук шесть, лука зеленого с большими головёшками и итогово подчеркнул всё бутылочкой портвешка три семерки. Ввалился со всем этим желудочным безобразием в подвал. Кроме Вовки, радостно встретившего меня, нагруженного припасами, там сидели еще несколько разновозрастных пацанов.

Подвал этот никогда не закрывался, и никто не крал отсюда матрасы на лежаках, старенькую радиолу и гитару-шестиструнку. Здесь было тепло зимой и прохладно летом. Здесь пережидали родительские репрессии матерые двоечники. Здесь просто так сидели и общались пацаны, когда им надоедало слоняться по городку и мозолить глаза взрослым и ментам. Чужаки опасались сюда заходить без спроса. К нарушителям применялись различные меры воздействия, вплоть до набивания морд и пинания других частей тела.

Лампочка светила только в самой большой комнате. В других частях подвала было цивильно только в близлежащих комнатах, но со свечным освещением. Там тоже располагались лежаки. В остальных помещениях было грязно, вонюче и клопно. Для ночевки на всякий случай место показалось вполне удобным. Удовлетворившись мыслями и немного поев, предоставил телу право насладиться дальнейшим насыщением. Чуть не угробил этим парня. Чика подавился куском колбасы и долго откашливался. Затем принялся упрекать Вовку:

– Ты чего мне в рот сунул? Чуть не сдох из-за тебя.

– Ничего я тебе в рот не совал. Сам откусил, сука, – возмущенно заорал Медик, – Если у тебя мозги отсохли, то это к Перлику. Он тот ацетон тогда притаранил. От которого чуть все не сдохли.

– Причем здесь я? – возмутился мелкий веснушчатый пацан, – Я предупреждал. Сами то духло захотели нюхать.

Наоравшись и не переставая работать челюстями и кадыками, подростки переключились на другие темы, которые мне были абсолютно по барабану. Я прислушался к разговору в момент, когда Змей заинтересовался у Чики происхождением еды. Тот с удивлением ответил:

– Зачем спрашиваешь?

– Потому и спрашиваю, что если у матери, деньги стырил, рубль мне верни? – терпеливо объяснил Вовка.

– Не, мать я не обносил. Собирался только, да и забыл чё-то. Поперся сюда, как обещал, – ответил Пашка.

– А откуда вся эта жратва, бухло? – начал заводиться Змей.

– Мне откуда знать? – тоже завелся Чика.

– Все пацаны видели, как ты ввалился сюда весь из себя такой счастливый. Лыба до ушей. Я прямо тебя не узнал сначала. Всё это притащил, – орал Вован.

– Да, ладно! – не поверил Чика и вдруг обмер.

Его пальцы нащупали в кармане бумажки купюр. Не веря себе, пацан вытащил руку из кармана. На ладони лежали целых три рубля. Пацанье счастье!

– Что это? – прошептал потрясенно Чика.

– Деньги, – ответил просто Змей, – Рубль мне верни!

– Ребята, вдруг это нечистая сила со мной играет? Я слышал про такое от маминых подруг. Надо бы эти деньги в святую воду бросить.

Я про себя ухахатывался. Такое ни в одном театре не увидишь.

– Чика, кончай, комедию ломать. Будто я тебя не знаю. Любишь всегда придуриваться. За сегодня несколько раз меня развел. Тренируешься перед контрольной, чтобы математичку обмануть? Давай мой рубль, а остальное можешь кидать в любую воду, – злился Вовка.

Чика без возражения отдал рубль, положив остальное в карман.

– Слышь, Чика. Если тебе деньги не нужны, то отдай мне, – предложил ему Шило.

– И мне… И мне, – загалдели другие ребята.

Тело никому не ответило, продолжая безучастно смотреть в одну точку.

– Ладно, отвалите от него…, – решил Змей.

Снова они болтали ни о чем. Кто-то включил радиолу. Полилась песня Джо Дассена «Лете Эндиен».

– А я «Летит би» Битлов научился играть, – вдруг сказал Шило.

Ему передали гитару. Он уселся поудобней и, после нескольких проб, заиграл, подпевая подобиями английских слов и немного гнусавя. Очень сносно, даже неплохо сыграл. Парень имел задатки музыканта. Я очень заинтересовался исполнением и незаметно для себя вылез на первый план.

– А что ты еще умеешь? – спросил его.

– «Естедей» Битлов.

Шило старательно попытался воспроизвести сложную композицию, напевая под нос. Получилось не ахти. Не доканчивая, перескочил на незнакомую русскую песенку, по стилистике напоминавшей раннюю «Машину Времени». Оказалось, что я угадал. Незнакомая песня называлась «Продавец счастья». Пацаны с удовольствием подпевали. Подростковые голоса очень органично сочетались с немудрящей песней. За ней последовала «Ты или я». Эту уж я знал. «Солдат», «Наш дом», «Битва с дураками» – все знаменитые песни этой группы. Еще одна неизвестная для меня, про замки в небе. Пацаны смотрели влюбленными глазами на Шило, Сашку Шиловского, длинного, узкоплечего восьмиклассника, с тонкими нервными пальцами, порхающими мотыльками по струнам. Чем-то он мне напоминал юного Кеану Ривза. По чикиной памяти, парень учился неплохо, но предпочитал общение со шпаной.